Ефим Мишкин: "Из "Крыльев" я не сам ушёл"

"Бабушка говорит: “Заканчивай со всем этим”

— Ты воспитанник Липецка. Знал Сергея Николаевича (Сухарева – прим. ред.)?

— Только слышал, лично не был знаком. Знал, что он из Липецка, и всё.

— Тебе “не очень понравился питерский климат”. Что уж говорить о южном…

— Ну, южный лучше (улыбается). Не холодно, нормально.

— Историю про имя я знаю. Как думаешь, тебе бы пошло другое?

— Даже вот, честно, не задумывался никогда. Если сидеть и рассуждать, то, наверное, и так всё устраивает. Не хотелось бы что-то менять.

— Ты говорил, что очень-очень редко называют “Мишкой”. Сейчас кто-то может себе такое позволить?

— Да, Артём Воробьёв. Ну, и ребята уже тоже слышали, что “Мишаня, Мишаня”, и подхватили. То “Еф”, то “Мишаня”, то “Ефим”.

— С Воробьёвым планировали одновременно перейти?

— Да нет, я сам. Знал, что он, вроде как, на день раньше подписал здесь контракт. Я тоже думал-думал, и в итоге решился. Написал ему, что тоже еду.

— Что за татуировка на руке?

— “Семья в моём сердце” ("Family in my heart" – прим. ред.). Набил года три назад, в достаточно молодом возрасте, когда уехал из Липецка в Москву. Родителям благодарен, что всегда помогали. И вот, захотел сделать татуировку про них.

— Мамы же, наоборот, часто против?

— Да нет. Я спросил – мама сказала: “Твоё решение. Делай, как хочешь сам”. Я потом у неё поинтересовался, не хочет ли тоже. Сказала: “Хочу, только мне страшно… Маленькую какую-нибудь”. Не знаю: решилась, не решилась…

— Все говорят о поддержке родителей. А бабушки, дедушки?

— Бабушки с дедушкой тоже, конечно, поддерживают. Правда, бабушка уже говорит: “Заканчивай со всем этим, не надо”. Ну, это по её мнению (улыбается). Мне пока ещё рано. А так, конечно, есть поддержка: все звонят, пишут, узнают. Созваниваемся периодически. Все интересуются, спрашивают, помогают, подбадривают.

— Играл в жизни с кем-то, кого бы мог назвать старшим братом?

— В принципе, вот, Артём Воробьёв. Мы с ним и в Ангарске, и в ЦСК ВВС отыграли вместе, и теперь здесь. С папой не играл, но могу назвать старшим братом, потому что всегда подсказывает и помогает в плане игры, так как сам прошёл хоккейную школу.

— Расскажи про свой Новый год?

— Вернулся в Липецк ночью с 30-го на 31-е декабря. Мама встретила, приехали домой. Поел, спать лёг. Что-то долго отсыпался – проснулся, наверное, уже в обед 31-го. Сходили в магазин, купили продукты и начали готовить. Встретил Новый год вдвоём с мамой, и где-то часа в два-три уже лёг спать.

— Без чего не представляешь новогодний стол?

— Без салата крабового, наверное. Он всегда у нас в праздники есть на столе.

— Гастрономические “нет”?

— Да нет такого (улыбается). Всеядный.

"Летом "отключается" голова в плане хоккея"

— Хоккеисты обычно молчат об армии, а ты сказал об этом в интервью. Частая проблема?

— Ну, да. Ради этого и поступают в институт. А как по-другому? Если не поступишь, заберут в армию. Иначе – бегать. Но до 27 лет – это сколько бегать-то надо… Я, вот, отучился, и нормально.

— Что бы хотел улучшить в себе? Читала: не выставлять эмоции напоказ.

— Ну, да, это в первую очередь. Получилось. Не прямо на сто процентов, но в процессе получше всё стало. И ещё, наверное, что-то есть… Но пока не знаю, что. Где-то внутри сидит, но пока не могу понять.

— “Моя слабая сторона – люблю полениться, поспать”. А это как прокомментируешь?

— До сих пор так (улыбается). Если есть свободное время, где-то прилягу всё равно на пару часов. И для восстановления хорошо, и время быстрее проходит.

— Выходные так же проводишь?

— Да. В Ростове никуда выходить особо не доводилось. Да и выходных-то, было, по-моему, всего один день.

— “Ермак” постил нарезку твоих голов. Игры пересматриваешь?

— Раньше пересматривал, делал выводы: где хорошо, где плохо в некоторых моментах сыграл. Сейчас уже более редко. Зная себя, я понял, что реагирую на всё это очень эмоционально. Стараюсь реже переходить и смотреть. Потому что всё равно начинаешь задумываться – в голове происходит бардак.

— Как найти нужный момент в трансляции?

— Даже не знаю… Ну, какой период – это понятно (улыбается). Какой-то момент произошёл – всё равно со смены приезжаешь и смотришь, сколько уже сыграли, сколько осталось до конца периода. В голове откладывается. Ну, либо просто листаешь – проматываешь.

— Бывали дни, когда не думал о хоккее?

— Да летом, наверное, так. Всё равно "отключается" голова по окончании сезона в плане хоккея. Потом опять, конечно, всё время скучаешь по нему. А так, я думаю, примерно неделька есть, когда ты приезжаешь домой – встретиться с друзьями, с родственниками. Конечно, хоккей где-то вдалеке в этот момент. Ну, это и хорошо – “отключиться”.

— Повторишь название травмы плеча?

— Ну, что-то там… Акромиально-ключичное соединение, разрыв связки. Я уж и забыл. Да и вообще – не хочу вспоминать эти травмы. С того момента серьёзных не было.

— Аквааэробику не бросил?

— Нет: летом занимался. Помимо этого, на йогу ходил к маминой подруге. Не особо, конечно, понравилось поначалу. На самом деле устаёшь больше, чем на льду. Зато мышцы тянутся. В следующие несколько раз уже более интересно было. Прикольно. И сейчас, пока дома был без контракта, тоже ходил на аквааэробику. Мама меня просто тащит: “Пошли, пошли” (смеётся). Как тут откажешь?

"Договорились, что должен был приехать на сборы в Новокузнецк, но случилась путаница"

— Давно знаком с Артёмом Воробьёвым. С Айратом Мурзиным тоже пересекались?

— Да. На сборах в “Номаде”, три года назад. Когда они заявлялись в Высшую хоккейную лигу. Буквально неделю-полторы, и потом нас не взяли. И вот, я уехал в “Ермак”, а он – в Орск.

— Каким запомнился единственный год “Номада”?

— Да я-то с ними до сезона не дошёл... Ну, интересно: другая страна. Нур-Султан – красивый город, мне очень понравилось. И условия тоже классные. Больше всего понравился сам город своей красотой: здания все разнообразные. Было, правда, жарко и ветрено из-за пустынь.

— В Сетуни тренеру говорили: “Ефима Мишкина до “Крыльев” мало кто знал. Вы его взяли, поверили в парня, и теперь он решает судьбы матчей”. В чём причина прорыва?

— В доверии тренеров, наверное. И, конечно – партнёры, болельщики. В Ростове пока не играл домашние матчи, но тут тоже трибуны подбадривают команду. Это всегда чувствуется. Да и на противника влияет: тяжелее играть. Так же и в “Крыльях” было. В этом, наверное, всё дело.

— От тебя такого не ожидали?

— Да я и сам не знаю, чего от меня ожидали (смеётся). Ну, там молодёжный хоккей: получилось – получилось, нет – нет.

— В посте о расторжении контракта писали: “Попытается закрепиться в составе новокузнецкого “Металлурга”. Что было дальше?

— Там долгая история, с агентом связанная. Приехал я туда, потренировался три недели в апреле. Сказали: “Берём, двухсторонний контракт”. У них там был, по-моему, “Алтай” из Барнаула фарм-клубом в ВХЛ-Б (в Первенстве ВХЛ – прим. ред.). Договорились, что летом приезжаю на сборы, но потом случилась путаница. И вот, в итоге поехал в “Номад”.

— Болельщикам “трудно было говорить”. Они тебя так любили?

— Конечно, им отдельное спасибо. Из “Крыльев” я ведь не сам ушёл. Там ввели правило: у кого день рождения до 1 июня, уже не может играть следующий сезон в МХЛ. Я 1999-го года, у меня 8 апреля. Несколько человек в “Крыльях” было старше. Нам объявили, что такое правило ввели – ждали, подтвердится или нет. В итоге его утвердили, и с нами расторгли контракты. Кто позже – продолжили играть.

— "Билеты с выезда, которые ты оставлял в Нижнем Новгороде, у меня хранятся". Что за случай?

— Ну, написала болельщица, попросила с билетами помочь. Нам же на игру выдавали. Я взял несколько, на свою фамилию оставил – она забрала. Есть возможность – почему бы и нет (улыбается)?

— Сам быстро привязываешься к людям?

— Наверное, нет. Я поначалу вообще закрытый человек. Потом, может быть, раскрываюсь потихоньку.

"Из Самары уезжал – пришлось выкинуть кроссовки и игровые перчатки"

— Тебя звали в гости в Сетунь. Когда-нибудь возвращался в города, где раньше выступал?

— В города – конечно. Те же Москва, Питер. У меня была мысль как-нибудь заехать в Сетунь, но никогда не получалось. Либо игры у них на выезде или у нас, либо по времени не получается: переезды, матчи...

— Что там за район?

— Он в Москве, но как будто отдельный городок. Там жизнь кипит. Вроде, на окраине, но на игры ходит много болельщиков. Своя “движуха” какая-то.

— В “Крыльях Советов” играл под 61-ым номером – прямо как Ростовская область. Как у тебя с регионами?

— Хорошо! Не все могу назвать, но многие знаю. Так, когда приезжаю на выезды в города, обращаю внимание.

— Ты говорил, что игроки сами таскают баулы. Их вес ведь меняется?

— Да. Зависит от того, мокрая форма или нет. В аэропортах ограничение до 23 килограмм. Если мокрую форму накидать, будет если не перевес, то ближе к верхней планке. А если сухую – килограмм 14-15.

— Перевесы были?

— Были. Вот, из Самары уезжал, все вещи забирал – пришлось выкинуть кроссовки и перчатки игровые. Ну, они всё равно были такие... Рваненькие. Пришлось там оставить.

— За игру килограммы терял?

— Я думаю, да. Но я никогда не взвешивался до и после. Конечно, когда тяжёлый матч, теряется какое-то количество.

— Станки для заточки коньков правда возят с собой?

— Да, обычно возят. У каждой команды свой станок. Точильщик же тоже привык со своим работать. Он ещё тяжёлый… Я в МХЛ когда был первый сезон – молодой, тащил его один. Баул за спиной, и вот этот станок. Не знаю, сколько уж он там весит.

— Какой у тебя размер ноги?

— В России обувь – 42-43, а на коньках – 8.5. Европейская линейка размеров.

— Самый большой и самый маленький конёк, что ты видел?

— Ну, размер конька – 11. Думаю, ещё больше бывают. Самый маленький – наверное, просто в магазине, для детей. Сантиметров шесть.

— Почему центрфорвард – “мозг пятёрки”?

— Наверное, потому что он и в атаке помогает, и в обороне. Соединяет их, вся игра через него. Связующее звено.

— В одной статье тебя назвали "легендой “Ермака”. Показатель полезности за 96 игр – “-53”. Это давило?

— Да нет. Бывало раньше, что читал это всё, злился… Я же говорю, я такой человек эмоциональный. Потом для себя решил не реагировать. Пропустил мимо ушей. Всё равно надо доказывать работой на льду. Были моменты, да, что играл с таким показателем полезности. Что поделать? Выходишь – всё равно работаешь, тренируешься, как будто этого не было.

— Есть, что доказывать в Ростове?

— Несомненно, есть! Во-первых, доказать, что я достоин быть в этой команде, так как хороший клуб, город. Во-вторых, побороться за кубок! Ну, и надо исправлять свой "минус" на "плюс" (улыбается).